Другая заря [= Новый рассвет ] - Сандра Браун

Но ситуация сложилась так, как сложилась, и по собственной вине Бэннер, и смириться с ней невозможно.

А что, интересно, он видит, когда смотрит на нее?

Видит ли Джейк ее в белой простой блузе и синей юбке в складку, или Бэннер навсегда запечатлелась в его памяти в прозрачной ночной рубашке, ничуть не мешавшей его опытным рукам ласкать ее?

Помнит ли Джейк тот момент, когда, почувствовав его язык во рту и оправившись от шока, она сама открыла губы ему навстречу? Ей никогда не забыть его дерзкого влажного языка и той медленно охватывающей, но пронизывающей до костей чувственности, которую вызвал этот поцелуй. О Боже! Бэннер застонала. Помнит ли Джейк, как она вцепилась ему в волосы, а когда он стал ритмично двигаться в ней, бесстыдно шептала его имя, будто молитву?

Да, конечно, помнит. Все помнит. Если ее воспоминания так живы, что сердце бьется неистово, а тело отзывается даже на мысли, словно все происходит снова, неужели Джейк не помнит?

Бэннер закрыла лицо руками. Должна ли она пожертвовать мечтой о собственном ранчо из-за ночного сумасбродства? Не слишком ли высокая цена?

Да, Бэннер совершила ошибку. Ей не уйти от ответственности. Но нельзя же мучиться весь остаток жизни! Джейк явно хочет забыть все случившееся и жить дальше. Неужели у нее не хватит духу последовать его примеру? Должна ли она постоянно бояться его? Да, черт побери, если она доставит ему такое удовольствие!

Бэннер подошла к подоконнику, села на него. Облачко пыли, поднятое повозкой, увозящей семью Анабет и Мэринелл в город, на вокзал, уже улеглось. Бэннер была такой рассеянной во время их визита, что не сумела насладиться общением с ними в полной мере. Сейчас она думала о них с печалью и любовью. Они ведь одна семья, хотя и не родные по крови.

Когда Бэннер росла, она всегда удивлялась, почему у нее нет двоюродных сестер и братьев, бабушек и дедушек. Впервые мысль об этом возникла у девочки, когда она пошла в школу и, сравнивая себя с другими детьми, обнаружила такую странность. Девочка донимала родителей вопросами: где ее бабушки, дедушки, тети, дяди, кузины? Почему у нее их нет, а у других детей есть?

Родители давали уклончивые ответы, которые совершенно не удовлетворяли Бэннер. Повзрослев, девочка поняла, что Росс и Лидия не хотят ничего объяснять, и перестала спрашивать. Казалось, у родителей не было прошлого до приезда в Техас. Даже детали их совместной жизни в обозе представлялись набросками жизни, эскизом, а не реальной картиной.

Эта неясность, неосязаемость, неопределенность корней всегда грызла Бэннер. Наверное, у Росса и Лидии есть какая-то тайна? Вот почему они часто улыбались друг другу, словно заговорщики. У них была своя тайна, к которой нет доступа ни ей, ни Ли.

Если бы Бэннер спросила себя, зачем ей знать все это, она бы не смогла ответить, однако почему-то хотела выяснить, кто ее родители, откуда они и что за поворот судьбы свел их вместе.

Если кто и владел ключом к тайне родителей, то только Джейк. Каждый день они будут видеть друг друга, а это невольно сблизит их, он станет более открытым и что-то расскажет ей. Может, какое-то небрежно брошенное слово даст Бэннер возможность сложить по кусочкам картину прошлого Росса и Лидии? А пролить свет на доселе закрытую страницу их жизни — разве не достойная цена за терпение, которое она проявит?

В общем, плюсы возобладали над минусами. Если не считать того, что встречаться лицом к лицу с Джейком каждый день неловко, все указывало на то, что следует взять его старшим рабочим. Конечно, от нее потребуются усилия, но за последние два дня Бэннер обнаружила, что способна справляться с собой. Первые восемнадцать лет жизни она пребывала в счастливом неведении, ей казалось, мир состоит только из роз и любви. Но романтическое видение мира не длится вечно, пора познакомиться с суровыми реалиями бытия.

Бэннер дожидалась ужина, чтобы спуститься вниз, и желала заставить Джейка понервничать лишний часок в ожидании ее решения. Кухня казалась слишком большой и слишком пустой без Лэнгстонов и Драммондов. Обычно Ли питался с рабочими, Джейка еще не было, и где он, никто не знал. За столом сидели только Росс, Лидия и Бэннер.

Девушка не заговаривала о ранчо до тех пор, пока не унесли тарелки. Росс, похоже, ни о чем не думал, попивая свой кофе.

— Я приняла решение переехать на ранчо как можно скорее, — вдруг объявила Бэннер. Росс выгнул бровь. Бэннер, подавив остатки гордости, добавила:

— И нанять Джейка старшим рабочим.

Родители обменялись удовлетворенными взглядами, но злорадства в них не было.

— Хорошо. — Росс отпил глоток из чашки. — На первое время я даю тебе двух производителей и пять кобыл для начала. Это на одну лошадь больше, чем было у нас с твоей матерью, когда мы начинали.

— И немного денег на самые неотложные расходы, — добавила Лидия. В этот момент она закончила мыть посуду и вытирала руки о кухонное полотенце.

Муж посмотрел на нее:

— На расходы?

Лидия спокойно встретила его хмурый взгляд. Прожив с ним два десятка лет, она уже не пугалась.

— Да, на расходы.

Росс сжал губы, но зеленые глаза его светились. В комнате стало тихо. Наконец он пробормотал:

— Да, и на расходы. — А потом снова принялся за кофе.

— Спасибо, папа. За год я верну тебе эти деньги с процентами. — Бэннер поднялась так царственно, как будто на уступки пошел он, а не она. — И пожалуйста, скажите Джейку, что…

— Охо-хо. Сама скажи ему. Он твой работник. Это ты настояла, чтобы тебе дали время подумать. Иначе утром все решилось бы. А поскольку ты взяла отсрочку, чтобы принять решение, я считаю, тебе самой следует обрадовать его приятной новостью.

— Но… — Бэннер прикусила язык, заметив, с каким любопытством родители смотрят на нее. Их не должно удивлять, что ей так трудно поговорить с Джейком. Кроме того, она должна привыкать к его обществу — ведь теперь они будут видеться каждый день. — Хорошо.

Громко стуча каблуками, она направилась к двери кухни. Спину Бэннер держала прямо, голову подняла высоко, хотя внутри все заледенело.

Девушка задержалась перед зеркалом. Волосы были причесаны, но от влажности локоны завились колечками и легли непослушной волной. Она казалась бледной после двух дней, проведенных взаперти, но, пощипав щеки, улучшила цвет лица. Вытерев руки о льняную блузку, слегка помявшуюся, Бэннер вздохнула и молча сказала себе: «Хорошо, надо действовать».

Она открыла дверь и вышла на крыльцо с тем же ощущением, с каким приговоренный идет на виселицу. Что, по их мнению, Бэннер станет делать? Пойдет к дому для рабочих и вызовет его? Ведь это одно из тех мест на ранчо, куда она не ходила никогда.

Не заглянуть ли вначале в сарай? Может, Джейк там и занимается Бураном? От этой мысли ноги приросли к земле. Бэннер показалось, что никогда в жизни она не сможет снова войти в сарай. Воспоминания о случившемся там еще слишком свежи.